Б.А. Платонов "Моим детям и внукам"

Вместо автобиографии

Юность комсомольская моя

То, что в моей жизни комсомол сыграл поистине огромную роль – для меня лично не подлежит никакому сомнению. Достаточно сказать, что именно в комсомоле я как бы развернулся на 180° на том пути, по которому шел в свои 15 лет, т.е. пути обычного обывателя, с его устремлениями, занятиями и прочим. Но вот у истоков столь важного в моей жизни я оказался довольно случайно. А было так.

Еще до революции у нас в поселке сложилась обычная компания мальчишек, которые вместе учились, играли в «казаки-разбойники», дрались на деревянных пиках с ребятами из других поселков, играли в футбол и… лазали за яблоками по чужим садам, благо, почти при каждом доме в Лосиноостровской тогда были сады и огороды.

Революция не внесла каких-либо существенных перемен в нашу деятельность, разве что футбол вытеснил игры в разбойников, и драки с ребятами из других поселков сменились футбольными состязаниями. Повышенное внимание к себе жителей поселка мы снискали не возросшими успехами в спорте, а более дерзкими опустошительными, с возрастом, набегами на сады, что не раз обсуждалось на общем собрании жителей поселка. Ловили, били, жаловались родителям, но особого эффекта это не давало.

В футбольной команде капитаном я не был, но в проведении садовых «мероприятий» был признанным авторитетом. К тому же я одним из первых начал работать на артскладе. Футбольное поле на пустыре, малюсенький сарайчик при нем… Наше место постоянного сбора помещалось среди поселка, против дачи Николая Малолеткова, организатора комсомольской ячейки в Раеве. Он был старше нас на 3-4 года, местный житель и отлично знал всю нашу компанию. Не могу утверждать, но, видимо, желая расколоть наш «коллектив», воздействовать на нас с другой стороны, Малолетков однажды, как-то между прочим, встретив меня, позвал в клуб, в ячейку: «приходи, не пожалеешь». И я пришел с намерением посмотреть, что там интересного.

В это время в клубе шла репетиция какой-то театральной постановки. Помнится, несказанно удивился тому, что мясник из лавки Колачев, санитарка Ускова, рыжая Женька Щеглова и дочь комиссара Стефашкина что-то представляли на сцене. Надо же: мясник, а играет в театре! Пришел еще раз – попал на кино, а потом выяснилось, что тут, в клубе, вообще много интересного.

Нельзя, конечно, сказать, что к моменту моего вступления в комсомол осенью 1919 года в моем сознании произошел перелом, я «прозрел» и т. д. Пришел в комсомол я больше из любопытства, подталкивало и обещание руководителей, что зимой ячейка расчистит пруд для катания на коньках.

Еще с ранних лет и всю свою последующую жизнь, в больших и малых, «праведных» и «неправедных» делах, которые я делал с кем-нибудь, меня никогда не устраивала пассивная роль статиста. Я всегда стремился (пожалуй, за исключением игры на сцене) к ролям иного плана и не боялся нести бремя ответственности.

Довольно скоро я втянулся в активную работу комсомола, которая стала для меня какой-то потребностью. С особой охотой и рвением, например, я работал на субботниках по валке леса для создания противопожарной зоны в районе т. н. «45 сараев», где хранились снаряды и патроны. Дважды горел лес, примыкающий к забору этой зоны, а здесь в сараях и штабелях, под брезентом, хранилось огромное количество огнестрельных припасов. Таких субботников и воскресников бывало в ту пору не менее 4-5 в месяц.

По мере втягивания в активную работу, в моем сознании действительно начали происходить некоторые сдвиги, причем решающим здесь было простое сопоставление, где интереснее: там, откуда я пришел, или здесь. Мне думается, что многие проблемы воспитания современной молодежи связаны с неумением по-настоящему увлечь людей интересными, практическими делами.

В моей жизни Главный Московский склад огнеприпасов Мыза-Раево занимает шесть лет, 1919-1924 г.г., насыщенных очень важными для меня событиями. Здесь впервые я начал работать, вступил в комсомол, а затем и в партию, отсюда ушел на фронт и, наконец, здесь же женился, когда мне исполнилось ровно 19 лет. Этот очень интересный и дорогой для меня период моей юности был достаточно подробно освещен в сборнике «Всегда вперед», в журнале «Огонек», в истории комсомольской организации в/ч 42697, написанной мною, и в газетных статьях Л. А. Емельяновой.

Серьезным и многосторонним испытанием всех моих моральных и деловых качеств явился 1920 год. Отдел пороховых погребов и взрывчатых веществ (Огнеотдел), куда вначале я был переведен из снаряжательной мастерской, работал с большой нагрузкой, как впрочем и все другие отделы склада, в связи с возросшей потребностью фронтов в огнеприпасах. В отдельные дни с 5 платформ железнодорожной ветки уходило более сотни вагонов. Увеличилось количество субботников на погрузке и выгрузке «полуфабрикатов», из которых склад делал готовые изделия, хранил и отправлял на фронт. Очень много, кроме того, было по вечерам работы в ячейки и очень мало т. н. «харчей». Но как же живуча молодость! Голодные, но неизменно веселые, мы своим задором, непременными комсомольскими песнями увлекали за собой взрослых во время работ на субботниках.

Изредка я встречался со своими поселковыми друзьями, но там уже было «типичное не то». Кто-то поступил на работу, кто-то уехал подальше от голода, а двоих «последних из могикан» я втянул в комсомол. И некогда мощная, озорная компания распалась к большому удовольствию жителей поселка.

Летом 1920 года была объявлена вторая мобилизация московских комсомольцев, теперь на Врангелевский фронт (первая - против генерала Деникина). По разверстке нашей ячейке надлежало послать четырех человек (10% всего состава), и первыми, как добровольцы, записались мы, трое друзей из той самой бывшей компании. Правда, кроме нас, записались еще трое ребят, и собранию пришлось выбирать четверых. При обсуждении наших кандидатур, в особенности моей, не были забыты недавние «подвиги» на ином «фронте». Но хорошая репутация всех нас троих в данное время, особенно, на субботниках, где нужна была сноровка, настырность и другие смежные качества, взяла верх над прошлым мальчишеским озорством.

Кроме меня, были командированы Андрей Рыбников, Сергей Уткин и Саша Воронцов. Весьма любопытна история последнего. Отец Воронцова – сапожник, кустарь. Узнав, что сын вступил в комсомол, отец потребовал ультимативно: или уходи из комсомола, или из дома. Парень предпочел последнее. В его судьбе ячейка комсомола приняла горячее участие. Он был устроен в барак на жительство, и мы помогали ему, чем и как могли.